Время. Фик.

— Мы сделали это! — в экстазе воскликнула Хроми. Кадгар утёр пот со лба, эта схватка с драконом вымотала их всех — и помощников, присланных из Шатраха, и его. Но приз — пыль Часов Времени — того стоил, и не зря бронзовая драконица так шумно радуется. Они победили, пускай только временно тихие джунгли и трое бойцов армии Расколотого Солнца были свидетелями их победы.
— С вами всё в порядке? — участливо поинтересовался один из них, гигант-дреней. Его щит вынес многие атаки дракона, спасая маленькую Хроми, пока магические стрелы и лечение девушек-синдореек ослабляли дракона и возвращали воину силы. Маг просто кивнул, его силы были почти на исходе. Он предвкушал триумф над Гулданом, орка в клетке и возвращение из этого неуютного мира в библиотеку Каражана, с новыми артефактами и новым знанием, поэтому даже не успел среагировать, когда руки гиганта сомкнулись на его запястьях. В следующий миг тело рвануло судорогой, в глаза плеснул ужас, магия — этот хлеб и соль его жизни — неожиданно отказалась от него. Отточенный интеллект и память сходу определили, что это, но проблему это, увы, не могло решить.
читать дальше— Откуда у вас антимагические кандалы?! — в конце фразы голос сорвался, всё-таки потрясение было страшным. Дреней кивнул в удовлетворении, отшагнул, и его гигантский образ рассыпался на два более тонких — один в тяжёлых доспехах, другой в потрёпанном платье мага. Ничего не понимающая Хроми сжимала в руках часы времени, высыпая в них собранный песок.
— Из Даларана, — ответила синдорейка-магесса. Появление двух других эльфов крови её не взволновало, да и для Кадгара тоже принцип этого перемещения был понятен — телепортация обмена, когда навстречу двигались две равные массы. Самая щадящая для мира, неэнергоёмкая — но требуется два или больше разумных существ одинаковой массы, что несколько сложно. — В них заключали нашего принца во время третьей войны, вы, наверное, не помните. А сейчас, пожалуйста, не мешайте. Хроми, извините, что мы вынуждены вас использовать, но если вы не поможете нам, то этот маг, столь важный для исправления этого временного кольца, умрёт.
— Вы не можете! — одновременно выдохнули архимаг и драконица.
— Могу, — голос тяжеловооружённого эльфа был тих и странен, как будто его ломали и морозили, а потом забыли собрать. Неторопливым движением он снял мешковину с оружия, странного топора с ледяным лезвием. — Этим — могу. Убить. Что угодно. Теневую скорбь создали, чтоб убить самого защищённого бойца всего Азерота. Вашу душу она заберёт так же легко, как любую другую.
Кадгар с ужасом представил посмертие, в котором ты оказываешься кусочком силы для куска льда, созданного с целью убийства и ничего, кроме этого, не знающего. Тёмную Скорбь, чудовищный ледяной топор, создали, чтобы убить Короля-Лича, и напитали тысячей душ, убитых на поле боя рыцарями смерти, один из которых сейчас и держал её в руках. Будь его магия с ним, он бы использовал любое заклинание, лишь бы оказаться подальше. Сейчас , лишённый возможности убежать, испуганный до дрожи в коленках, он всё-таки оставался магом, и нашёл в себе любопытство задать вопрос:
— А как Дарион Моргрейн позволил вам её забрать? Артефакт такой силы должен быть охраняем...
— Тьма хранит саму себя. Всегда будет Король-Лич, так? И всегда Тёмная будет стремиться к нему, убивая слабых и подталкивая сильных на атаку объекта своей ненависти. Я могу бросить её здесь — и какой-нибудь орк, демон, дреней через какое-то время вновь принесёт её в Азерот, потому что там её цель, маг. Я удовлетворил твоё любопытство? — в синих глазах рыцаря смерти плясали смешинки.
— Простите, архимаг, и вы, достойные союзники и недостойные пришельцы, — Хроми выпрямилась в свой невысокий гномский рост. Принимать драконье обличие она сочла бесполезным — эта четвёрка не испугается, скорее, заставят бояться её — гнилой запах смерти и ужаса от топора она прекрасно чуяла и понимала, насколько опасен он даже для дракона, тем более не самого боевого. — Но я не позволю вам изменить ход времени. Прошлое прошло, и вмешательства в него я не допущу. Это мой долг и служение. Слом одной части времени, даже для работы другой, недопустим!
Эльфы переглянулись, а потом слово взяла магесса. Сейчас она старалась держаться подальше от Кадгара, возможно, кандалы были неприятны и ей.
— Ничего не будет нарушено. Именно поэтому ты и нужна нам — чтобы не нарушить ничего лишнего. Один эльф будет забран из прошлого. Один эльф останется в прошлом. Через пять минут один из них будет убит, как и должен был быть убит второй — время не изменится.
Хроми вздохнула. Кадгар затаил дыхание — умирать жуткой смертью не хотелось никому. На несколько минут над поляной повисло молчание.
— Какие у меня гарантии, — наконец сказала драконица, — и что время не нарушится, и что маг останется жив?
— Время — если вы решите, что оно нарушилось, то вы нас остановите. Не в первый раз выправляете проблемы. Наша гарантия вашего неисправления именно то, что изменение никто не заподозрит, дорога изменится от момента, в который мы вернёмся. Но изменение будущего разрешено в настоящем. То же с магом, мой друг останется его охранять. Заодно он будет гарантией того, что ты вернёшь нас, драконица, — быстро сказала жрица.
— И куда вас отправить, путешественники? — теперь уже любопытство обуяло драконицу, вызвав у Кадгара вздох сочувствия. Он прекрасно понимал исследовательский пыл драконов, только очень уж хотелось избавиться от ледяной смерти у шеи.
— Терраса магистров. Конечный зал. Пять минут до схватки Каэль'таса Солнечного Скитальца и отряда, посланного наару его убить.

На поляне остались двое, не считая переливающегося временем трупа дракона. Кадгар с удивлением и неудовольствием наблюдал за тем, как рыцарь крови щурится на солнышко, оперевшись спиной на пенёк сваленного в схватке драконом дерева. Неудовольствие было вызвано самой простой и ясной проблемой — маг всё ещё был в кандалах и привязан к соседнему дереву.
— Вообще-то без Хроми нас скоро найдут. И те, кто найдут, будут моими, не находишь?
— Орками они будут, — спокойно парировал эльф. — Дреней доложит, что миссия выполнена. Тебя хватится только твоя кельдорейка, но пока она будет ждать — здесь всё кончится.
— Тогда нас убьют, — в сравнении с Тёмной Скорбью орочьи топоры были несколько более радостной перспективой.
— Может быть, но я так не думаю. Хроми вернёт их всех через некоторое время, маг. Я не думаю, что у кого-то будет желание отвлекаться на тебя. Даже вон у этих молодцев, которые выехали к нам, — он пружинисто поднялся и неторопливо пошёл вперёд, прямо к доброму десятку орочьих наездников. Тёмная Скорбь льдисто сияла под тёплыми лучами дренорского солнца, когда эльф поднял её над головой, салютуя орочьему разъезду.
— Я Ателас Сангвинар, рыцарь крови! Кто из вас хочет первым уйти от предков, слабаки?!

Трое эльфов и гномка вывалились из портала под удивлённым взглядом Каэль'таса. Падший принц с удивлением обозрел странную компанию и истерично закричал:
— Все будут служить господину!
Магесса скачком перенеслась к нему. Как в замедлении Хроми увидела, как огненный шар срывается с рук принца и окутывает эльфийку, как сгорают брови и кожа, как сквозь заклинание пролетает какой-то шарик и обе фигуры падают на пол. Вторая девушка кинулась к ним, но не к подруге, в которую как будто походя отправили заклинание лечения, не убравшее жуткие ожоги, но убравшее боль, а к принцу. Тонкая рука выдернула кристалл из груди, но ни капли крови не пролилось — артефакт временной заморозки сработал почти идеально, даже несколько не радующаяся тому, что он покинул лапы бронзовой стаи Хроми не могла не признать, что жрица явно знала, что делает.
— Ну и кто останется? И как вы собираетесь сделать так, чтобы никто не заподозрил подмены?
— Я, — синдорей в потрёпанных одеждах, с бледной кожей и лихорадочно блестящими глазами поклонился драконице. Его тонкие усыпанные перстнями руки дрожали. — Шелоникус Ловкость Пера, презренный к услугам уважаемой публики. Это, — он широким жестом окинул комнату, — моя сцена, на которой я сыграю ещё раз. Жажда магии сломала меня, но жить так я не хочу, забыть сцену и овации...
Мастера сцены ещё раз затрясло. С безумным смешком он прижал демонический осколок к своей груди и развернулся ко входу.
— Заходите, друзья! Все будут служить господину, как я служу своему!
Он ещё декламировал эти слова, когда Хроми выдернула девушек и их добычу из этого места и времени. Отряд дренеев Шатраха уже вломился в комнату, и им навстречу полетел огненный шар. Река времени увлекла их за собой.

Они вновь вернулись на поляну, тихую и одинокую. Трупы орков и волков валялись кучей вокруг тела дракона времени, маг всё ещё стоял у дерева. Кадгар только поднял бровь, когда увидел полутруп в поле времени, обгорелую до внешности демона магессу, жрицу, которая, казалось, только что вернулась с бала, и драконицу.
— Ваш друг решил, что он может победить всех орков в одиночку, и пошёл за убежавшим. Кажется, они там ещё воют. Вас не было полчаса.
— Полчаса?! — глаза на обожжённом, окровавленном лице сверкнули зеленью. Потом она кивнула, рассыпав по поляне пепел сгоревших волос.
— Убирайтесь.
Спокойное слово. Хроми быстрым шагом подошла к Кадгару, и, не останавливаясь на то, чтобы снять с него кандалы, открыла сверкнувший золотом портал и швырнула его туда вместе с жалобно затрещавшим деревом. Потом повернулась и с вызовом посмотрела на эльфиек.
— Я останусь. Вам надо отдать эти полчаса.
— Да, хорошо, — медленно произнесла жрица, что-то напевая. Её тонкая рука достала кинжал странной формы, пока вторая делала пассы над распростёртым телом принца.
— Что с ним? — уточнила магесса.
— Нет сердца. Отравление. Множественные разрывы внутренних органов, как при неудачной телепортации. Но я справлюсь, подруга.
— Как? — выдохнула бронзовая драконица. Повреждения казались чудовищными, создать сердце за то время, за которое тело бы не умерло вообще, было за пределами возможностей лекаря, даже для дракона изумрудной стаи это было бы запредельно тяжело.
Вместо ответа жрица ударила кинжалом себе в грудь. Кровь фонтаном хлынула из разрезанных артерий, вспыхивая светом магии, пока руки формировали канал между пациентом и врачом. Потом, через пару секунд, грудная клетка взорвалась, и сердце — живое сердце эльфийки крови — рухнуло в открытую рану, оставленную демоническим кристаллом. Обоих накрыло светящимся куполом — и вспышка ударила по глазам окружающих.

Гартак, батрак клана песни войны, сегодня сбежал. Его называли ленивым пеоном, бранили и били всю недолгую жизнь. Он был слаб. С рождения, с голодного года, когда проклятые огры, защищаясь, обрушивали дождь и град на Награнд, он недоедал. И не прошёл испытания.
Он высунулся из леса на просвет, с которого доносился вой и крики. Он хотел бы бежать, но сейчас ему нужно было оружие. Любое, потому что слабому надо охотиться, чтобы жить, и это не сделать кулаками, и не украденное, потому что просто пеон пропал — съели, а вот если пеон украл — его будут искать и найдут. И непонятный бой обещал ему бесхозное оружие и не обманул. Чужак, перебивший орков, уже не шевелился, его убийца валялся рядом в крови и грязи. Кусок льда был единственным чистым местом на изрытой дороге — и пеон схватил его и побежал, пока не упал от ужаса. Неведомый голос в его голове произнёс:
"Ты умеешь ненавидеть. У тебя сильная душа. Ты свободен. Я научу тебя быть воином".

Вериса Ветрокрылая, маг Даларана, сегодня ушла с заседания раньше. Бывший квартал Похитителей солнца, не очень-то место для неё, с радостью распахнул объятия. Каждый шаг причинял лёгкую боль расставания, но она гордилась тем, что сделала свой выбор и не осквернила себя демонической магией. Пусть она и стала слабее, пусть до титула Архимага ей далеко — она чиста.
Она поднялась в бывшие покои Этаса, с улыбкой прошла мимо магического стража. Этот страж был одним из немногих, которые были привезены в Даларан до третьей войны, и его не коснулась скверна, а значит, его не требовалось уничтожить. Открыв дверь, магесса вновь поразилась, как естественно выглядит здесь её личный гость, как будто не было сначала плена, потом Запределья и захвата демонов. Принц Каэль'тас выглядел так, как будто просто отлучился ненадолго и сейчас вновь вернулся в свои покои. Только когда он повернулся, стали заметны морщинки вокруг глаз и чуть согнутая поза.
— Как она? — а вот вопрос был неожидан. Раньше он бы поинтересовался советом, модой, вечеринкой, да что греха таить, Джайной Праудмур, но этот принц, пусть и выглядел так же, был внутренне другим. И этого не стоило забывать, пусть сейчас он и слаб, лишённый магии демонов и не связанный с Солнечным колодцем. Пока.
— Лицо никогда не восстановится. Глаза мы ей спасли, она видит, но даже магия Изеры не восстановит утраченное.
— Ясно. Кадгар уже прибежал с кандалами? — голос принца Луносвета не изменился. Почти.
— Да. Я призналась, что отдала их. По просьбе Сильваны, — больше вопросов он не задавал.
И на самом деле, что тут задавать? Отдать артефакт против магов в руки властительницы Подгорода, которая, скорее всего, хочет его использовать против Менетила — эта идея прошла бы через совет. Все бы подумали про Артаса, никто бы не назвал имени, и Кадгар это прекрасно понимал.
— Спасибо, Вериса. Я не ожидал этого от тебя.
— Как бы низко ты ни пал, мы — Мы — должны тебе. За Гаритоса. За то, что не помогли. Я сделала, что могла, — её голос прозвучал резче, чем следовало, и, как бы извиняясь, эльфийка уже тише произнесла: — Что-то ещё нужно?
— Стелу.
— Что?!
— Стелу. С этими именами.
Каэль протянул лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком были выведены имена. Множество подписанных имён.

Шелоникус Ловкость Пера, брат инженера Телоникуса, сыгравший роль. Да помнит его сцена.
Ателас Сангвинар из рода Сангвинаров, умерший дважды. Да славится его род.
Риалла Свет Солнца, дочь Талареда Затемнителя, отдавшая сердце. Свет наш во тьме.
Серталиана, Астромант, мать Карпенианы, отдавшая внешность. Звёзды да светят им.